Сражаюсь! Верую! Люблю!
Есть поэты, чьи имена на слуху долгие-долгие годы. Эдуард Асадов из их числа.
----------------------<cut>----------------------
О нем написано мало. Но за сухими строчками видна судьба настоящего Человека, избравшего девизом "Сражаюсь! Верую! Люблю!" и нелегкую стезю служения людям.
Родился Эдуард Аркадьевич Асадов в городе Мары Туркменской ССР 7 сентября 1923. Родители (армяне по национальности) работали учителями. Отец во время Гражданской войны воевал с дашнаками на Кавказе. После смерти отца в 1929 году переехал с матерью в Свердловск, где жил его дед Иван Калустович Курдов. Здесь прошло детство, юность. В восьмилетнем возрасте написал своё первое стихотворение. Вступил в пионеры, потом был принят в комсомол. В 1938 году Асадовы переезжают в Москву. Учился в 38-й московской школе, которую закончил в 1941 году. Через неделю после выпускного вечера началась Великая Отечественная война.
По комсомольскому призыву ушел добровольцем на фронт. Сражался на Ленинградском, Волховском, Северо-Кавказском и 4-м Украинском фронтах. За годы войны прошел путь от наводчика миномёта до офицера, командира батареи прославленных гвардейских минометов «Катюш» на Северо-Кавказском и 4-м Украинском фронтах. В перерывах между боями писал стихи: «Письмо с фронта», «В землянке» и другие. В ночь с 3 на 4 мая 1944 года в боях за Севастополь Асадов был тяжело ранен под Бельбеком и потерял зрение. После взрыва вражеского снаряда внезапно наступил мрак. Мрак навсегда. В госпитале, между операциями, писал стихи.
В 1946 году поступил в Литературный институт им. А. М. Горького, который с отличием окончил в 1951 году. В том же году Эдуард Асадов опубликовал первый сборник стихов «Светлая дорога» и был принят в члены КПСС и в Союз писателей. В разное время работал литконсультантом в «Литературной газете», журналах «Огонек» и «Молодая гвардия», в издательстве «Молодая гвардия».
Стихи Эдуарда Асадова редко хвалили серьезные литераторы. Но если московская молодежь 60-х кричала с трибун стихи Евтушенко, Вознесенского и Рождественского, если ленинградские интеллигенты 60-х приглушенным шепотом декламировали на кухнях Бродского, Рейна, Бобышева, то романтические барышни всей страны Советов роняли слезы над «Стихами о рыжей дворняге» – и почитали Асадова, как своего кумира.
Асадов был награжден орденами Ленина, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, орденом Дружбы народов, двумя орденами «Знак Почета», орденом Почета (1998), «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2004), медалями «За оборону Ленинграда», «За оборону Севастополя», «За победу над Германией». Указом постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР от 18 ноября 1998 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Умер Эдуард Аркадьевич Асадов в подмосковном городе Одинцово 21 апреля 2004, Москва. Похоронен там же, на Кунцевском кладбище. Согласно его последней воле, сердце поэта успокоилось в Севастополе (Эдуард Асадов почетный гражданин города) на Сапун-горе.
СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
— Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...
Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце — чистейшей породы!
ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ
Ах, как все относительно в мире этом!..
Вот студент огорченно глядит в окно,
На душе у студента темным- темно:
'Запорол' на экзаменах два предмета...
Ну а кто- то сказал бы ему сейчас:
— Эх, чудила, вот мне бы твои печали!
Я 'хвосты' ликвидировал сотни раз,
Вот столкнись ты с предательством милых глаз — Ты б от двоек сегодня вздыхал едва ли!
Только третий какой- нибудь человек
Улыбнулся бы:- молодость... люди...люди!..
Мне бы ваши печали! Любовь навек...
Все проходит на свете. Расстает снег,
И весна на душе еще снова будет!
Ну а если все радости за спиной,
Если возраст подует тоскливой стужей
И сидишь ты беспомощный и седой — Ничего- то уже не бывает хуже!
А в палате больной, посмотрев вокруг,
Усмехнулся бы горестно: — Ну, сказали!
Возраст, возраст...Простите, мой милый друг,
Мне бы все ваши тяготы и печали!
Вот стоять, опираясь на костыли,
Иль валяться годами (уж вы поверьте),
От веселья и радостей всех вдали,-
Это хуже, наверное, даже смерти!
Только те, кого в мире уж больше нет,
Если б дали им слово сейчас, сказали:
— От каких вы там стонете ваших бед?
Вы же дышите, видите белый свет,
Нам бы все ваши горести и печали!
Есть один только вечный пустой предел...
Вы ж привыкли и попросту позабыли,
Что, какой ни достался бы вам удел,
Если каждый ценил бы все то, что имел,
Как бы вы превосходно на свете жили!
ЛЕБЕДИ
Гордые шеи изогнуты круто.
В гипсе, фарфоре молчат они хмуро.
Смотрят с открыток, глядят с абажуров,
Став украшеньем дурного уюта.
Если хозяйку-кокетку порой
"Лебедью" гость за столом назовет,
Птицы незримо качнут головой:
Что, мол, он знает и что он поймет?!
Солнце садилось меж бронзовых скал,
Лебедь на жесткой траве умирал.
Дробь браконьера иль когти орла?
Смерть это смерть — оплошал, и нашла!
Дрогнул, прилег и застыл недвижим.
Алая бусинка с клюва сползла...
Долго кружила подруга над ним
И наконец поняла!
Сердца однолюбов связаны туго.
Вместе навек судьба и полет.
И даже смерть, убивая друга,
Их дружбы не разорвет.
В лучах багровеет скальный гранит,
Лебедь на жесткой траве лежит,
А по спирали в зенит упруго
Кругами уходит его подруга.
Чуть слышно донесся гортанный крик,
Белый комок над бездной повис
Затем он дрогнул, а через миг
Метнулся отвесно на скалы вниз.
Тонкие шеи изогнуты круто.
В гипсе, фарфоре молчат они хмуро.
Смотрят с открыток, глядят с абажуров,
Став украшеньем дурного уюта.
Но сквозь фокстроты, сквозь шторы из ситца
Слышу я крыльев стремительный свист,
Вижу красивую гордую птицу,
Камнем на землю летящую вниз.
